Тридцать мысов лежат предо мною.
Мой корабль, паруса напрягая,
К ним спешит. А под ловкой волною
Пасть акулы зияет, пугая.
Старый парус в нелепых заплатах.
Руль кривой — повернуть его трудно.
Ради мысов зеленых, покатых,
Подновил я усталое судно.
Нас не тронули бури лихие —
Зыбь незримое делала дело
И проворнее грозной стихии
Разрушала мне душу и тело.
Я порою надежды лишался —
Несмотря на небесную ясность —
Тридцать мысов достичь... И решался
Мне предсказывать некто опасность.
Огибал я коварные рифы,
Но пришлось мне изведать и горе:
Растащили желания грифы,
Вера канула в темное море.
За любовью любовь умирала
На руках моих, медленно тая.
Грез попадало за борт немало —
Я над ними молитву читаю.
Лишь надежду растил я прилежно —
Я вскормил ее сердцем певучим.
И росла, и мужала надежда,
Разгоняя внезапные тучи.
С нею сам я царил над собою.
Только билась она безуспешно
С изнурительной странной судьбою...
Злые души сгубили надежду.
Она маялась в тягостной муке.
Уложил ее с горькой любовью
И сложил я бессильные руки,
И стою у ее изголовья.
Тридцать мысов лежат предо мною.
Беспокойна стихия живая.
И акулы плывут под волною,
Труп надежды моей ожидая.
Текеян Ваган
